Дмитрий Хван - Знак Сокола [СИ]

В каюте он её не застал. Удивившись немного, Сазонов вышел на палубу и тут ему попался молодой упрямый казак, с которым он недавно беседовал. Тот, немного смутившись, показал ему на нос судна:

— Она ушла туда, товарищ воевода.

Алексей там и нашёл свою Женьку. Она стояла и смотрела в темноту ночи, опершись на леера. Отсюда хорошо слышался смешки, покашливание и говор у костров на берегу, и треск хвороста в огне — звуки над рекой разносятся далеко. Он подошёл к ней, приобняв за плечи и прошептал на ушко:

— Что с тобой? Женя, ты боишься чего-то?

— Да, боюсь, — повернулась она к мужу, прижавшись зарёванным лицом к его груди. — Я боюсь, что никого не увижу из родных. Этого я боюсь, очень сильно боюсь опоздать.

Амурский лиман встретил ангарцев водной взвесью в воздухе, которая быстро пропитала одежду, да прохладным порывистым ветром, грозящим лишить экипаж не только кепи, но и прочего имущества. Остановку было решено провести в устье небольшой речки немного ниже современного Сазонову Николаевска-на-Амуре, но на южной стороне лимана, близ двух намывных песчаных островов, поросших травой и кустарником. Эти места казались Евгении знакомыми. Берег был пологим и песчаным, обрывистым лишь местами. Вокруг лишь невысокие, сглаженные сопки, покрытые густым лесом. Канонерка вошла в заливчик, куда изливалась эта речушка, образованный небольшим полуостровом, что тянулся метров на шестьдесят.

— Строиться, похоже, будем тут, — коротко бросил Сазонов, после непродолжительного совещания с капитаном Сартиновым.

— Наконец-то! — послышались довольные возгласы. — Неужто прибыли?

— Спокойно, пока нет. Но готовьтесь, уже скоро, — Сазонов обратился к жене:

— Женя, сейчас ты должна попытаться вспомнить родные места. Нам плыть дальше?

По словам Евгении, род кузнеца Нумару жил немного южнее, на берегах небольшого залива, в который впадает двумя рукавами река, образующая большой остров, на котором стояло селение её отца. Сартинов наморщил лоб:

— Ближе к Оремифу? Ладно, гляди в оба, Евгения!

Через некоторое время «Тунгус» подошёл к дельте небольшой реки, разделявшейся на несколько рукавов, заросших роскошным ивняком. Несмотря на песчаную отмель, канонерка подошла к берегу практически вплотную. Спустили мостки и первая группа ангарцев сошла на мокрый песок. На берегу помимо обычного плавника и прочего было навалено несколько груд морских раковин. Евгения, несмотря на окрик Алексея, сбежала по доскам на берег, споткнувшись и зачерпнув в сапожки немало воды. Подбежав к одной из груд, она принялась рассматривать рассыпающиеся в руках створки.

— Свежие! Свежие, Алексей! — смеялась она.

Слёзы на её глазах Сазонов увидел, когда подошёл ближе и обнял её, счастливую.

— Смотри, — показывала она ему раковины по одной, считая их:

— Сине, ту, тре![9] Они тут! Надо идти, быстро!

Отряд сформировали быстро. Девять человек на двух лодках вошли в узкую протоку, покрытую зелёными зарослями на манер сводчатого потолка. Едва лодки вышли из-под этого покрывала, как ангарцы нос к носу столкнулись с так же изумлёнными людьми, которые, громко разговаривая, вытаскивали лодку-плоскодонку на берег. Поначалу они рванулись было бежать к поднимающемуся стеной лесу, но отчего-то остались на месте, напряжённо посматривая то на неожиданно появившихся чужаков, то на оставленные в длинной лодке луки и короткие копьеца. Там же в плетёных корзинках находился и их улов.

Алексей, держа одну руку на цевье винтовки, второй пихнул Женьку в бок:

— Скажи им, что-нибудь, — прошипел он.

— Я почти ничего не помню! — едва не расплакалась она.

— А ну, соберись! — сдвинул брови Сазонов. — Ты же учила меня словам на своём языке!

Утерев очередную порцию слёз, женщина встала в лодке и неуверенно произнесла несколько слов на мелодичном языке, с обилием гласных звуков. Оба мужика с заметным облегчением переглянулись, а один из них что-то спросил Евгению. Слушая её ответ, а говорила она так же запинаясь, путаясь и морщась, чуть не плача от досады, Сазонов узнал лишь то имя, которое он повторял прежде много раз — Сэрэма. Да ещё имя её отца — Нумару. Рыбаки уже осмелились подойти поближе, не проявляя так явно прежнего желания убежать. Теперь ангарцы могли разглядеть их поближе. Оба были одеты в широкие распашные халаты, с зауженными от локтя рукавами, перетянутые поясом в несколько оборотов вокруг талии. На верхней части халатов, немного напоминавших Сазонову японское кимоно, присутствовал нехитрый орнамент из перекрещенных прямых линий, сам халат был довольно замызган. Лоб и виски их были выбриты, но оставшаяся часть волос нечёсаной гривой торчала в разные стороны. У одного из них в руках была островерхая плетёная шляпа. Ноги их были босы, а из-под халата виднелись обмотки, немного не доходящие до щиколоток. Нечёсаная борода и усы, на зависть самому Будённому, таковы они были.

— Женя, ну что? Ты нашла, что искала? — спросил её Алексей, готовый отдать приказ покинуть лодки. — Высаживаемся?

— Что? — переспросила она. — Да-да, Лёша, мы на месте.

Сазонов кивнул и обратился к своим людям:

— Высаживаемся. Не забываем о повышенной бдительности, — повторял Алексей. — Бронь не снимать! Руки на оружии.

Когда ангарцы принялись выходить из лодок и разминаться на речном берегу, айны снова оробели, отступив к своей лодчонке. Сазонов решил что пора и ему принять участие в разговоре, посему он, подняв левую руку, проговорил выученное заранее приветствие на айнском языке, немало удивив бородачей:

— Утар хе![10]

После чего Сазонов отослал троих бойцов на канонерку за подарками — ножами, иглами, топориками, спичками, посудой и рыболовными снастями. Этими товарами в Албазине и Зейске нагрузились под завязку, даже раздав немало оного нанайцам и прочим амурцам, недостатка в них пока не было и на подарки одному племени хватит. Для старшего рода и, помня о братьях Сэрэма, Сазонов взял три сабли с резной костяной рукоятью. Этого, как он думал, хватит, чтобы подружиться с айнами. Ожидая, пока ребята вернутся, Алексей огляделся вокруг. Лес окружал этот берег протоки, на соседнем же островке рос высокий кустарник, подходя вплотную к воде. Получалось, что сейчас они стояли на небольшом свободном от растительности участке. Оба айна всё возились рядом с лодкой, перекладывая рыбу, а рядом с ними была и Евгения. Они негромко переговаривались. Голос воеводской жены звучал всё увереннее. Хоть и с некоторым затруднением, но она всё же вспоминала родной язык, общение на котором прекратилось для неё в тот день, когда она была похищена нивхами. С тех пор прошло почти десять лет, большую часть из которых они прожила со своим вторым мужем. За это время она выучила русский язык, мечтая когда-нибудь вновь заговорить на языке своего народа. И её любимый мужчина предоставил ей такую возможность. Теперь она должна была сделать всё, чтобы её народ стал другом народа её мужа.

Наконец, лодка вернулась. Ангарцы выгрузив оттуда два сколоченных ящика, вопросительно посмотрели на Сазонова. Тот, в свою очередь, обернулся на Евгению. Она, смутившись, повернулась к рыбакам. Айнам же было не до ангарцев — они делили улов, по-видимому, укоряя друг дружку в жадности. Лишь после того, как они, довольные, закончили свой спор, Алексей обратился к ним, спросив про их деревню. Женя перевела, одновременно показав мужу направление движения рукой. Вскоре колонна скрылась в лесу. Берег опустел и только три лодки, лежащие на песке, да множество следов, говорили о том, что здесь были люди.

Было время, когда первые айны спустились из Страны облаков на землю, полюбили ее, занялись охотой и рыболовством, чтобы питаться, танцевать и плодить детей.

Глава 6

Такой развязки следовало ожидать, — внутренняя политика английского монарха, в конце концов, сделала своё дело. Введение новых налогов и преследование пуритан вызывали в народе сильнейшее сопротивление. Парламент, благодаря этому недовольству граждан, возомнил о себе невесть что, фактически призывая законного короля отказаться от управления страной, превратившись в призрачного монарха. Попытки сторон договориться не имели решительно никакого успеха. По большей части для Карла, ведь он показал своё бессилие, не сумев укротить смутьянов. А члены парламента, наоборот, в глазах лондонцев сделались героями, сопротивляющимися самодурству короля. Карл покинул Лондон, укрывшись в Йорке. Стороны стали готовиться к войне и она не замедлила разразиться. Карлу пришлось искать поддержки в тех районах своего государства, где сильны были роялистские настроения. Потому король Англии бежал из охваченного мятежом Лондона в Оксфорд через Йорк. За ним последовали те, кто считал это нужным. В том числе и некоторые бывшие члены парламента, поначалу выступавшие против действий короля.